1987 год. Союз-У. 29 сентября. Более двадцати лет назад в тайге в пятидесяти километрах от Мирного совершил экстренную посадку космический аппарат «Бион-8», на борту которого находились две обезьяны, ящик с белыми крысами, черви, мухи и рыбки гуппи.
Несвоевременная команда на включение тормозных двигателей привела к тому, что спутник «промахнулся» аж на 1500 километров, и вместо запланированной посадки в Казахстане животные-космонавты приземлились в якутской тайге.
Как только в центре управления поняли что «Бион» приземлился не там, где положено, на его поиски вылетел самолет из Москвы, но была дорога каждая минута – дневная температура не поднималась выше отметки минус 15 градусов, а ночью падала до минус 25. Сначала по тревоге был поднят Миринский авиаотряд, но, прокружив несколько часов, самолеты вернулись на аэродром без новостей. Тогда в срочном порядке был поднят АН-12 воинской части 20-108, которая базировалась в Якутске. В то время военные летчики выполняли функцию МЧС и в случае надобности вылетали на место какого-либо происшествия, будь то авиакатастрофа или заблудившиеся в лесу грибники. В день, когда была объявлена тревога, на дежурстве в поисково-спасательной службе находился экипаж капитана Валерия Быкова. Позже он вспоминал об этом так:
«Мы поднялись по тревоге, сразу взяли курс на Мирный. Подлетев к предполагаемому месту падения спутника, запросили координаты. Но в указанном квадрате никаких признаков приземления не было обнаружено. Надо сказать, что приземлялся аппарат на парашюте, довольно большом по площади и ярко-оранжевого цвета. Как раз по парашюту-то мы его и обнаружили, правда, в тридцати километрах от первоначального места поиска».
Из Якутска вылетел вертолет с десантом. Спасателям была дана четкая установка – обогреть аппарат и не дать животным замерзнуть. По координатам, переданным с АН-12, вертолет довольно быстро нашел место десантирования и при помощи тросов двое офицеров – инструктор-парашютист Владимир Четверик и медик Андрей Гусев спустились вниз. Укутав спутник тулупами и разведя костер рядом с ним, десантники стали ждать подмоги с земли. Только благодаря их усилиям космические путешественники выжили.
"Биокапсула «БИОС-Примат» на спутнике «Бион»
«Теперь о наградах, — продолжает рассказывать Валерий Константинович. Ребятам, которые высадились на место падения и обогревали спутник, объявили выговор… За то, что расстреляли обойму патронов из табельного оружия и опустошили фляжку со спиртом. А в тайге-то холодно, надо же было как-то согреться. Нам – мне и моему экипажу выговоров не сделали, но и орденов не дали».
Доподлинно известно, что во время приземления на борту «Биона» погибли только рыбки-гуппи. Одна из макак по кличке Дрема чувствовала себя хорошо, а вот Ероша получил шок от переохлаждения. Сразу после извлечения все пассажиры вместе со спутником были доставлены на аэродром Мирного, погружены в самолеты, прибывшие из Москвы, и направлены в институт.
Из воспоминаний Маркина Андрея Аркадьевича - руководителя группы биохимических исследований:
Внутри палатки было жарко, как в бане, - обогрев работал на полную мощность. Со спутника только что сняли крышки, и из его глубин еще веяло холодом.
Пока монтажники отсоединяли капсулы с обезьянами - Дремой и Ерошей, И.Б.Козловская, В.И.Корольков, В.С.Магедов и Ю.А.Матвеев пытались хотя бы через стекло отогреть животных, а заодно и определить их состояние. Если Дрема еще шевелился, то Ероша сидел ко всему безучастный. Похоже, он находился в состоянии холодового шока.
Мощными лампами, прижатыми вплотную к стеклам капсул, Магедов и Матвеев осветили обезьян, однако тепла было недостаточно. Если Дрема отреагировал на яркий свет, завозился в своем кресле, закрутил головой, стал верещать и гримасничать, то Ероша оставался без движения. Его состояние внушало серьезные опасения.
Поняв, что промедление смерти подобно, И.Б.Козловская подхватила с пола трубу, из которой хлестал раскаленный воздух (спасибо "Аэрофлоту", вовремя приславшему машину для отогрева самолетов), и стала "поливать" из нее внутренности биоспутника. Дрема воспрянул еще сильнее, Ероша никак на это не отреагировал.
 И.Б.Козловская подхватила с пола трубу, из которой хлестал раскаленный воздух, и стала поливать из него внутренности биоспутника... |
Демонтаж капсулы закончился. Блок с Дремой вынули из спутника, подняли на руки и перенесли в смежную палатку. Магедов отвинтил крышку, и "космонавт" оказался в пределах досягаемости для окружающих.
Дрема был голоден. Вот уже почти сутки он ничего не ел и не пил. Надеясь заработать на пропитание тем же способом, что и в полете, он яростно дергал контрольные рычаги. К его глубокому огорчению, ничего съестного из пищевого штуцера не вылезало. Герой космоса завопил и стал дергать рычаги еще сильнее.
В этот момент сильные руки Королькова крепко ухватили его за голову, а хорошо знакомый ему Юрий Гордеев вместо еды засунул в рот шпатель. Дрема в исступлении задергался и заверещал, но тут заметил, что к его рту приближается ложка с разведенным сиропом шиповника. Напившись вдоволь, Дрема собрался было заснуть, но тут в палатку ввалилась толпа людей с отвертками, тащивших какой-то ящик. Это внесли "Биос"-блок, в котором на борту спутника находились десять белых крыс. А.С.Капланский и И.Б.Краснов стали помогать монтажникам отвинчивать крышку. С их лиц не сходило выражение тревоги - вид Ероши заставлял беспокоиться о состоянии своих питомцев. Однако опасения были напрасны - крысы хорошо перенесли полет и все испытания, за ним последовавшие.
Ерошей занялись реаниматоры.
 Герой космоса Дрема |
После инфузионной терапии и интенсивного обогрева у него наконец появились рефлексы, он заморгал глазами, задвигал головой. Люди вздохнули с облегчением - самое страшное для Ероши позади. В это время монтажники отсоединили капсулу со всевозможной мелкой живностью по совместному эксперименту ИМБП с Европейским космическим агентством. Она сразу очутилась в руках ответственного исполнителя Алексея Алпатова.
Возле палатки нас ждали насквозь промерзшие Новиков и Бакулин. Они помогли погрузить "Биос", контейнеры, оборудование, а самое главное - ящик с крысами в УАЗ. Нужно было немедленно возвращаться в аэропорт и скорее лететь обратно.
Уазик, подпрыгивая на кочках и ухая в ямы, двинулся в сторону шоссе. То, по чему мы ехали, напоминало не дорогу, а скорее поле сражения. Земля, а точнее подмерзшее болото, была перепахана колесами и гусеницами. Попадались здоровые колдобины, миновать которые можно было только на танке. Несколько машин, застрявшие напрочь, сильно смахивали на подбитую технику. Наш УАЗ отлично вписался в этот батальный пейзаж, провалившись в какую-то яму. Алексей Бакулин побежал за ПЗУ, исполнявшим теперь роль скорой технической помощи. Как только Алексей скрылся из виду, невесть откуда взявшийся "Урал" легко выдернул нашу машину из ямы. Нам ничего не оставалось, как сидеть и ждать возвращения Бакулина. Он появился минут через двадцать, лихо выскочил из люка ПЗУ, перепрыгнул в УАЗик, и мы наконец двинулись к шоссе. Там ожидал теплый автобус, который и отвез нас на аэродром.
Через час жарко натопленный самолет был в воздухе и взял курс на Кустанай. Ящик с крысами занимал почетное место бортинженера. Наше возбужденное состояние стало проходить, и мы сразу же заснули, застыв в самых, казалось бы, неудобных позах.
Последствия нештатной ситуации были ликвидированы, все самое тяжелое оказалось позади. Натужно гудя двигателями, самолет нес нас в Кустанай, где ждал новый этап работы.
Мария Макарова ОНА+
