Люди, живущие в алмазной провинции, знают, что горное производство – опасное производство. А с потерей рудника «Мир» было ясно, что ситуация не закончится лишь выговором и лишением премий. Понимание необходимости неких действий, видимо, появилась ещё весной прошлого года. После назначения президентом АК «АЛРОСА» Сергея Иванова он уже в первых своих публичных выступлениях начал поднимать вопросы именно промышленной безопасности.
И вот в январе наступившего года в АК «АЛРОСА» была введена должность советника в области охраны труда и промышленной безопасности. За неё теперь отвечает Михаил Иванович РЯЗАНОВ, который рассказал про эту сферу деятельности компании.
Эксперты в области промышленной безопасности были приглашены в компанию, как только новое руководство стало у руля. А первый визит Михаила Рязанова на «Мир» был в составе той группы ещё до трагических событий. В это время уже было понимание того, что случаи производственного травматизма на рудниках могут быть не чередой случайностей, а тенденцией. Тема реформирования, преобразования системы промышленной безопасности для АЛРОСА стала актуальной ещё тогда.
Для большинства людей, занятых в горном производстве, сама необходимость формировать какую-то новую политику в области правил и техники безопасности вызывает удивление. Набор средств и специальностей кардинально не меняется, список угроз привычен. Что за политика должна быть внедрена? Или это какая-то небольшая «рихтовка»?
- Не думаю, что это «рихтовка». Но если мы употребили автомобильную терминологию, я задам вам встречный вопрос: «Что такое система безопасности?». На мой взгляд, это набор взаимодействующих элементов, куда входит и производство, и управление, и финансы, и, конечно, один из элементов этой системы – это охрана труда и промышленная безопасность. И если уж сравнивать эту систему с автомобилем, то охрана труда и безопасности должна выполнять функции индикаторов, сигнализирующих о проблемах на предприятии. Но бывает, что система начинает работать иначе и «лампочки» сигнализируют не о проблемах, а о том, что кто-то хочет услышать (или молчат вовсе). И тогда на всех уровнях пирамиды управления идёт некая фильтрация. В результате чего когда что-то случается, всем работникам вроде бы известная проблема неожиданно становится новостью для руководства.
- Одновременно идет деградация уровня дозволенного, – продолжает собеседник – стоит только начать нарушать инструкции, нормы, правила, и остановить этот процесс будет очень сложно. Я неоднократно наблюдал, как «падала планка бардака».
Иногда на производстве процесс часто выстраивается таким образом, что выполнить задачу без нарушений невозможно. Ведь если работнику ее поставили, а ресурсов у него на выполнение не хватает, то обязательно будет снижен уровень контроля. Ибо по-другому работу выполнить невозможно. И тут простой «рихтовкой» не обойтись. Это уже вопрос культуры производства… На горном производстве нельзя работника послать в шахту и говорить ему «не нарушай», когда там всё и так нарушено. Так можно только дезориентировать специалиста и почти гарантированно получить негативный результат. Мы с таким развитием процесса мириться не можем.
Я слышал такое определение как политика в области промбезопасности. В данном случае политика это что?
- Это концептуальный документ верхнего уровня, заявление руководства компании о принципиальных целях в области безопасности производства, обязательствах и основных руководящих принципах, которые позволят вышеуказанные цели. Я думаю, в феврале уже должен выйти подписанный президентом документ. Этим документом руководство как бы говорит всей компании: основная наша цель – исключение случаев гибели людей в подразделениях. Ради достижения этой цели будут выделены необходимые ресурсы. Работа будет строиться на основных принципах. Их будет немного, но обсуждению, нивелированию они не подлежат.
Гибель людей, аварийность имеют весьма широкий перечень возможных вариантов. Но есть какой-то краткий, возможно, усреднённый список таких причин?
- Четыре основные причины. Первая – привычка. Человек привыкает к работе в опасной ситуации. Исчезает предчувствие, ожидание опасности. Вторая – работник может придерживаться инструкции или технологии производства работ даже видя, что обстановка изменилась. Или эта инструкция написана неправильно. Отказывается принимать самостоятельное решение там, где это делать нужно. Третья причина – это так называемая близость финала (конец смены, конец плана и т.п.), когда, невзирая на видимые проблемы, продолжают «давить на газ». При этом совершается масса ошибок, очевидных нарушений. И четвертая причина – ложь, утаивание, попытка видеть то, что хочется (как снизу, так и сверху).
На кого будет замкнута вертикаль, которую вы наметили развивать?
- На генерального и исполнительного директоров. Из подчинения главного инженера эту службу выведут, но сама функция контроля у главных инженеров (как часть их работы) останется. Это их трудовая обязанность: запланировать, организовать и проконтролировать работу. Утрируя, скажу, что руководитель будет контролировать наличие пояса и каски у своих рабочих, а вновь создаваемая структура производственного контроля будет наблюдать за тем, как руководитель выполняет свои функции. На предприятии действует трёхуровневая система контроля, ее никто не собирается отменять. Ее будут развивать. В идеале (к чему мы еще придём) руководитель должен пройти по маршруту и отметить в специальном чек-листе, что на его участке «всё хорошо», или что-то требует исправления. Поставит свою подпись или выдаст соответствующий наряд. К примеру, на следующий день по этому же маршруту пройдёт кто-то из производственного контроля. Если всё нормально, проверяемый получает соответствующую оценку. Тут очень важна мотивация руководителя на выполнение контрольных функций.
Сегодня работники подразделений более всего боятся потерять работу. Но, судя по озвученным планам, в этом сегменте производства скорее надо ожидать набор специалистов…
- Да, специалисты будут востребованы. Особенно, специалисты, способные говорить правду, придерживаться принципиальной позиции и отстаивать её. Не взирая на лица... Они не будут иметь право остановить работы (разве что ситуация будет максимально критичной), - тут же пояснил М. И. Рязанов. - Они должны наиболее полно и достоверно донести информацию до руководителя. И уже он будет принимать окончательное и ответственное решение. Этот процесс должен быть максимально открытым, когда и работники, и руководитель заинтересованы в объективной оценке ситуации. Ведь исходя из реальных критериев, реализовывать политику промбезопасности и охраны труда проще и надёжнее.
Это очень большие затраты? Ведь на фоне призывов к экономии проведение такой реформы дешевым быть не может.
- Тут как считать. Вначале надо определиться с критериями. У меня был опыт, когда на одном из угольных предприятий мы обсчитали стоимость первоочередных мер и получили затрат… пять миллиардов рублей. Потом решили смотреть по самым жестким направлениям, что может погубить людей, уничтожить предприятие: газ, огонь, обрушение. Предлагаю – давайте, мол, займёмся вот этим. И будем считать, сколько на это надо денег. Изменив подход, мы получили уже миллиард. А для того, чтобы начать внедрение новых условий, средств понадобилось ещё меньше…
Моя практика, – говорит Михаил Иванович Рязанов, – показала, что в среднем из 150 случаев производственного травматизма 50 были потенциально смертельны! Эти люди могут смело идти в церковь и ставить свечку «во спасение» несмотря на полученную травму. Это был их счастливый день (в другой ситуации его бы убило). Поэтому, надо заниматься не всем сразу (но всё контролируя), – продолжает Михаил Иванович, – а вычленять именно «потенциалы» смертельного травматизма и инциденты, способные уничтожить предприятия…
- В общем, чтобы принимать решения, надо выявить проблемные места, – ещё раз акцентирует основной мотив М. И. Рязанов. – Чтобы их выявить, нужна правдивая информация. А чтобы её получить, нужно говорить правду на всех уровнях управления.
По материалам газеты «Мирнинский рабочий» от 27.01.2018 г.
